"Evgeniĭ Vodolazkin v svoem novom romane 'Brisben' prodozhaet istorii geroev ('Lavr', 'Aviator'), sudʹba kotorykh -- kak v antichnoĭ tragedii -- vdrug i srazu meni͡aetsi͡a. Gleb I͡Anovskiĭ -- muzykant-virtuoz -- na pike uspekha teri͡aet vozmozhnostʹ vystupatʹ iz-za bolezni i pytaetsi͡a naĭti inoĭ smysl zhizni, novui͡u tochku opory. V ėtom emu pomogaet... proshloe -- on pytaetsi͡a sobratʹ voedino vospominanii͡a o kievskom detstve v semidesi͡atye, o i͡unosti v Leningrade, nastoi͡ashchem v Germanii i snova v Kieve uzhe v dvukhtysi͡achnye. Tolʹko Brisbena net sredi ėtikh puteshestviĭ po zhizni. Da i estʹ li takoĭ gorod na samom dele? Ili ėto prosto mirazh, mechtanii͡a, utopicheskiĭ ideal, muzyka sfer?"
"Евгений Водолазкин в своем новом романе 'Брисбен' продожает истории героев ('Лавр', 'Авиатор'), судьба которых -- как в античной трагедии -- вдруг и сразу меняется. Глеб Яновский -- музыкант-виртуоз -- на пике успеха теряет возможность выступать из-за болезни и пытается найти иной смысл жизни, новую точку опоры. В этом ему помогает... прошлое -- он пытается собрать воедино воспоминания о киевском детстве в семидесятые, о юности в Ленинграде, настоящем в Германии и снова в Киеве уже в двухтысячные. Только Брисбена нет среди этих путешествий по жизни. Да и есть ли такой город на самом деле? Или это просто мираж, мечтания, утопический идеал, музыка сфер?"

Pritom chto imi͡a ėtogo cheloveka khorosho izvestno ne tolʹko na postsovetskom prostranstve, no i daleko za ego predelami, pritom chto ego pesni znai͡ut dazhe te, dli͡a kogo 91-ĭ god nakhoditsi͡a na v odnom ri͡adu s 1917-m, zhiznʹ Bulata Okudzhavy, a rechʹ idet imenno o nem, spudom umolchanii͡a. Konechno, ėpizody, khronologii͡a i obshchai͡a sobytiĭnai͡a kanva ne i͡avli͡ai͡utsi͡a gosudarstvennoĭ taĭnoĭ, no mif, sozdannyĭ samim Bulatom Shalvovichem, i po seĭ denʹ delaet zhiznʹ pervogo barda strany zagadochnoĭ i maloizuchennoĭ. V osnovu dannogo teksta polozhena fantasmagorii͡a - bezymi͡annai͡a rukopisʹ, naĭdennai͡a na odnoĭ iz starykh pisatelʹskikh dach v Peredelkine, i͡akoby prinadlezhavshai͡a peru Okudzhavy. Popytka rasskazatʹ o khudozhnike, ispolʹzui͡a im zhe izobretennui͡u palitru, viditsi͡a edinstvenno vozmozhnoĭ i naibolee privlekatelʹnoĭ dli͡a sovremennogo chitateli͡a.
Притом что имя этого человека хорошо известно не только на постсоветском пространстве, но и далеко за его пределами, притом что его песни знают даже те, для кого 91-й год находится на в одном ряду с 1917-м, жизнь Булата Окуджавы, а речь идет именно о нем, спудом умолчания. Конечно, эпизоды, хронология и общая событийная канва не являются государственной тайной, но миф, созданный самим Булатом Шалвовичем, и по сей день делает жизнь первого барда страны загадочной и малоизученной. В основу данного текста положена фантасмагория - безымянная рукопись, найденная на одной из старых писательских дач в Переделкине, якобы принадлежавшая перу Окуджавы. Попытка рассказать о художнике, используя им же изобретенную палитру, видится единственно возможной и наиболее привлекательной для современного читателя.